Изгнание из рая   ::   Крюкова Елена Николаевна

А, вот почему она казалась тусклой — вызывающе богатое золото багета лезло вперед, приглушало колорит живописи. Он бы еще долго так глядел, уставясь, на картину, как резкий и злой крик Варежки вывел его из оцепененья.

— Ты, Митька!.. слышь!.. долго будешь пялиться!.. сдирай со стенки, ховай под куртку — и деру… только из рамы, из рамы высади… на черта нам рама, в раме она под полу не влезет… антиквары лучше без рамы возьмут, им за раму не платить…

— Дурак ты, Варежка, — разлепил заледеневшие губы Митя, — живопись надо и смотреть, и показывать в раме… без багета работа — как без одежды…

Он послушно выполнил приказ Варежки. Когда он снял картину и перевернул ее, чтобы вынуть ее из багета, он чуть не вскрикнул от удивленья. Картина была написана мастером не на холсте, а на меди. Тяжелая медная доска, загрунтованная особым образом. Митя понятия не имел, кто, где так писал картины. Он знал технику: масло, акварель, гуашь, пастель, — а в художниках и эпохах он разбирался так же, как Гусь Хрустальный — в богемском хрустале. Он не читал книжек о художниках. Он понятия не имел о ценности этой вещи. Стоило из-за нее огород городить, влезать в жилье наглым образом, в черных дурацких, малышовских масках, и потом, эта Валечка… эта Валечка…

— Может, все-таки вызовем “скорую”?.. — бесполезно спросил он Варежку, выбегая в переднюю. Варежка оттаскивал за ноги бесчувственного Валерия Петровича под вешалку, под беспорядочно висящие старые шубы и пальто.