Опасное наваждение   ::   Питерс Натали

Потом потрясающая концертная ария Моцарта, которую большинство присутствующих в зале слышали впервые, ибо она так дьявольскитрудна, что большинство сопрано даже не пытаются браться за нее. Я пела им Генделя, Брамса и Листа.

– А эти песни написал для меня мой дорогой друг и учитель, – сказала я публике. Зрители посмотрели в программки и обнаружили, что этим другом был не кто иной, как легендарный Лист.

Я запела «Пять цыганских песен». И когда я их пела, я, не вытерпев, взглянула на ложу справа от меня, на Сета, словно говоря: «Что, видишь, ублюдок? Ты не верил в меня и ошибся!».

Его глаза горели, но лицо оставалось бесстрастным. О чем он думал? Вспоминал чумазую девчонку в рваном цыганском платье, которая, заглядывая ему в лицо и улыбаясь, стаскивала с него ботинки и массировала ногу? Или он вспомнил девушку с жемчугом в волосах, которая с напыщенным видом ходила по гостиной, изображая, как ей казалось, светскую даму? Волосы, золотистым каскадом спадавшие до пола, и юное, изящное тело в его руках? Лицо, с выражением дьявольского лукавства склонившееся над карточным столом во время игры в «фараона»? Или то же лицо с сияющими глазами на атласной подушке. Лицо с выражением гнева? Или радости? Или страха? Белое и безжизненное? Или раскрасневшееся от счастья, когда она улыбалась сыну?

Он наверняка что-то вспомнил, потому что внезапно встал и, не дослушав «Пять цыганских песен», вышел из ложи.

Потом говорили, что во Французской опере от аплодисментов чуть не рухнул потолок.