Берлинские похороны   ::   Дейтон Лен

Рядом, со станциями метро дети клянчили деньги для своих кукол, большая часть которых представляла собой набитые старьеммешки с маской и нахлобученной шляпой. Правда, около станции «Саут-Кенсингтон» попался превосходный экземпляр — ростом с огородное пугало, одетый во фрак, белую сорочку, галстук-бабочку и помятый котелок. Рядом сновало четверо ребятишек, которым прохожие охотно бросали мелочь. Я нашел место для парковки прямо напротив дома Хэллама. Машин вокруг стояло больше, чем обычно, поскольку молодые чиновники, которые любят играть с огнем, облюбовали район Глостер-роуд для устройства гуляний с выпивкой и пусканием фейерверочных ракет.

— Прекрасно, — сказал Хэллам. Глаза его немного блестели. Я понял, что он уже приложился к бутылке до моего прихода. Он впустил меня в гулкую прихожую. Сверху доносился голос Фрэнка Синатры со старой пластинки. — Кого я по-настоящему люблю, так это животных, — произнес он на ходу, в коридоре было так темно, что я едва различал его. Когда он открыл дверь в свою комнату, я заметил, что вокруг кота сияет ореол. — Они боятся, — объяснил он.

Комната Хэллама выглядела иначе, чем в мой первый визит. На стене висела новая картина, а пол устилал роскошный ковер. Хэллам стоял, улыбаясь, у двери.

— Нравится? — спросил он. — Правда, красиво?

— Должно быть, ваш банковский счет существенно уменьшился.

— Ну, вот, — сказал Хэллам. — Вы всегда только о деньгах и говорите.

Я снял пальто. Хэллам пояснил:

— Моя тетка умерла.

— Ничего себе, — сказал я.