Берлинские похороны   ::   Дейтон Лен

 — Надеюсь, не от чего-нибудь заразного?

— К счастью, нет, — быстро проговорил он и издал короткий смешок. — Она умерла, оставив много денег.

— Это самая заразная штука, — сказал я, — и, что самое печальное, со смертельным исходом.

— Вы невозможный человек, — сказал Хэллам. — Никогда не знаешь, серьезно вы говорите или шутите.

Не помогая ему решить загадку, я бросил пальто на диван. Развернув бумагу, я поставил бутылку рома на комод между полупустой коробкой мармелада «Тинтри» и вустерским соусом.

Стопка туристских проспектов выросла. На верхнем из них была видна фотография океанского лайнера на рассвете. В иллюминаторах горел золотой свет, обещавший прекрасный воздух. На переднем плане женщина прижимала маленького пуделя к своему норковому манто, как бы доказывая правоту рекламного призыва: «Роскошные круизы для тонких ценителей».

— Ром, — сказал Хэллам, — это очень здорово. Я сам только что принес бутылку алжирского вина. — Он пододвинул завернутую в бумагу бутылку алжирского вина к рому «Лемон Харт»; мгновение мы оба смотрели на бутылки. — А не выпить ли нам? — спросил Хэллам.

— С удовольствием, — сказал я.

Хэллам просиял.

— Как насчет рома?

— Какого? — спросил я.

— Вот этого, — ответил Хэллам. — Который вы принесли.

— Идет, — сказал я.

Хэллам засуетился, принялся выжимать сок из лимонов и кипятить воду на маленькой газовой горелке в камине.

— Как поживает Бабуся Доулиш? — спросил он, склоняясь над чайником.