JК
Портрет миссис Шарбук :: Форд Джеффри
Страница: 113 из 329 – Сказав это, она после некоторой паузы издала короткий смешок, словноэта мысль пришла ей в голову с запозданием.
Ее признание поразило меня, и, пока во мне боролись гнев и ощущение, что меня предали, я пытался восстановить подробности того вечера. Я порылся в памяти – ресторан, платья и костюмы, сигарный дым, серебро, хрусталь, но все люди, включая и официантов, были словно безликими. Потом дверь открылась, и в комнату вошел Уоткин. Я дрожащими руками тихо собрал свои вещи и вышел.
ПОДАРОК РЕБЕНКА
В трамвае, направляющемся к центру, мне наконец удалось совладать со своими эмоциями, и я спросил себя – а какие у меня есть основания полагать, будто миссис Шарбук так уж страшно меня оскорбила? Она играла на мне, как на свистульке, и любой ее образ, созданный в моем воображении, должен был быть основательно проникнут склонностью к садизму, – но имело ли для нашего договора значение то, что она шпионит за мной? Давала ли ей обещанная мне сумма право знать мою жизнь во всех подробностях? И тут я понял – больше всего в этой ситуации выводит меня из себя тот факт, что ее присутствие в мире неуловимо, словно потерли усыпанную алмазами лампу, когда-то в древности принадлежавшую султану, и на свободе оказался злокозненный джин. Пока я знал, где она находится, – за ширмой, в этой тихой комнате, – загадка имела свои пределы, и я мог предпринимать попытки, пусть и самые неудачные, решать ее на моих собственных условиях.
Ее признание поразило меня, и, пока во мне боролись гнев и ощущение, что меня предали, я пытался восстановить подробности того вечера. Я порылся в памяти – ресторан, платья и костюмы, сигарный дым, серебро, хрусталь, но все люди, включая и официантов, были словно безликими. Потом дверь открылась, и в комнату вошел Уоткин. Я дрожащими руками тихо собрал свои вещи и вышел.
ПОДАРОК РЕБЕНКА
В трамвае, направляющемся к центру, мне наконец удалось совладать со своими эмоциями, и я спросил себя – а какие у меня есть основания полагать, будто миссис Шарбук так уж страшно меня оскорбила? Она играла на мне, как на свистульке, и любой ее образ, созданный в моем воображении, должен был быть основательно проникнут склонностью к садизму, – но имело ли для нашего договора значение то, что она шпионит за мной? Давала ли ей обещанная мне сумма право знать мою жизнь во всех подробностях? И тут я понял – больше всего в этой ситуации выводит меня из себя тот факт, что ее присутствие в мире неуловимо, словно потерли усыпанную алмазами лампу, когда-то в древности принадлежавшую султану, и на свободе оказался злокозненный джин. Пока я знал, где она находится, – за ширмой, в этой тихой комнате, – загадка имела свои пределы, и я мог предпринимать попытки, пусть и самые неудачные, решать ее на моих собственных условиях.