Повесть об уголовном розыске (Рожденная революцией)   ::   Нагорный Алексей Петрович

Трепанов ответил,что уверен в успехе, и, хотя он далеко не был уверен, ему почему-то сразу стало легче.

Вошел Никифоров, молча сел на стул. Потом в двери протиснулся Афиноген, следом Коля.

— Он лодочку нарисовал, — Трепанов показал на рисунок Плавского. Афиноген подошел к стене, вгляделся:

— Я одну книжку читал — про сумасшедшего. Так он все время деньги на бумаге рисовал и пытался их всучить людям. Псих этот Плавский.

— Сравнил, — протянул Никифоров. — Чудик… Никакой Плавский не псих — он ломает комедию, вот и все.

Коля промолчал.

— А ты? — спросил его Трепанов. — Почему молчишь?

— Потому что вы мне все равно не поверите. А я так считаю: задумал он что-то.

— Чушь! — уверенно заявил Никифоров. — От нас не убежишь, дудки!

— Хвастаешь, — сказал Трепанов устало. — Всегда ты, Никифоров, хвастаешь.

Тренькнул телефон. Начальник предвариловки сообщил, что арестованный Плавский желает немедленно дать важные показания.

— Ну вот! — торжествующе сказал Никифоров. — Не выдержал, как все они не выдерживают. Кишка тонка оказалась.

— Преувеличиваешь, — заметил Афиноген. — Всегда ты, Никифоров, преувеличиваешь.

— Ты, — Никифоров, задохнулся от ярости.