JК
Повесть об уголовном розыске (Рожденная революцией) :: Нагорный Алексей Петрович
Страница: 401 из 749Убивать надо было, а на это далеко не каждый способен.
— Почему вы его не вывели из дела? Не устранили? — спросил Витька.
— А поздно было, — вздохнул Ровский. — Решительный день на носу, Томичу назначено за деньгами ехать, — кем его заменить? Тем более, и куш такой — закачаешься: задолженность шла с получкой. Когда еще такой случай выпадет? Решили действовать.
— Чем же вы Томича убедили? — спросил Коля.
Ровский затянулся и погасил папиросу:
— Я ему сказал: выдашь нас или откажешься, — я убью Нину. Сам убью.
— И… убили бы?
— Убил бы, — спокойно сказал Ровский. — Я всю жизнь спину гнул, лакеем был, хамом. Мне за шестьдесят. И вот — пришла свобода! Долгожданная! А я — в кусты? Нет-с!
— Какая свобода? — не понял Витька.
— Семьсот тысяч-с… Молодой-с человек-с, — с чувством сказал Ровский. — Впрочем вам не понять. Молоды вы…
— Сколько предназначалось вам? — спросила Маруська.
— Пополам. Поровну. Пермитин, хотя и жулик, но человек справедливый. Остальное — знаете. В очередь я бегал, приучал всех к тому, что всегда первый, всегда с чемоданчиком. Так привыкли, что год за три посчитали — небось слыхали: «Ровский, мол, три года подряд первым оказывался у кассы». Нет, не так это. Ровно год.
— Почему вы его не вывели из дела? Не устранили? — спросил Витька.
— А поздно было, — вздохнул Ровский. — Решительный день на носу, Томичу назначено за деньгами ехать, — кем его заменить? Тем более, и куш такой — закачаешься: задолженность шла с получкой. Когда еще такой случай выпадет? Решили действовать.
— Чем же вы Томича убедили? — спросил Коля.
Ровский затянулся и погасил папиросу:
— Я ему сказал: выдашь нас или откажешься, — я убью Нину. Сам убью.
— И… убили бы?
— Убил бы, — спокойно сказал Ровский. — Я всю жизнь спину гнул, лакеем был, хамом. Мне за шестьдесят. И вот — пришла свобода! Долгожданная! А я — в кусты? Нет-с!
— Какая свобода? — не понял Витька.
— Семьсот тысяч-с… Молодой-с человек-с, — с чувством сказал Ровский. — Впрочем вам не понять. Молоды вы…
— Сколько предназначалось вам? — спросила Маруська.
— Пополам. Поровну. Пермитин, хотя и жулик, но человек справедливый. Остальное — знаете. В очередь я бегал, приучал всех к тому, что всегда первый, всегда с чемоданчиком. Так привыкли, что год за три посчитали — небось слыхали: «Ровский, мол, три года подряд первым оказывался у кассы». Нет, не так это. Ровно год.