Повесть об уголовном розыске (Рожденная революцией)   ::   Нагорный Алексей Петрович

Да! Возможны любые издержки! Ты пойми — мы пер-вы-е! Первые строим новый мир. И делаем ошибки. Даже крупные. Я в одно верю: мы все переживем, все преодолеем! И ты верь! Верь и работай! Не нравится мне, что Генка, к слову сказать, лихо молотит языком. Плохо это. Давай примем к сведению.

— Давай примем, — послушно кивнула Маша. — Не сердись. Я устала, сдают нервы. Прости меня.

Утром позвонил Кузьмичев.

— Как среагировали в прокуратуре? — бодро осведомился он.

— На что среагировали?

— Как? — удивился Кузьмичев. — Вы же сами мне доложили: «отправлю завтра».

— Доложил. А теперь изменились обстоятельства.

— Зайдите ко мне, — Кузьмичев повесил трубку.

…Он встретил Колю укоризненной улыбкой:

— Николай Федорович, я вас не узнаю! Где ваша легендарная хватка? Где ваша решительность?

— Разрешите доложить по существу? — сухо спросил Коля. Этот человек был неприятен ему с первых дней знакомства. Вначале потому, что он был неприятен людям, которых Коля безоговорочно уважал, перед которыми преклонялся. Бушмакин и Сергеев однажды вполне откровенно сказали: «Будь с ним осторожен, он способен на все. Но поймать его за руку очень трудно. Это тоже учти. И помни главное: идеалов своих, принципов — ни перед кем не роняй!» А впоследствии Коля и сам разобрался в человеческой сущности Кузьмичева.

— Докладывайте, — разрешил Кузьмичев.

— Родькин признался в совершении преступления.