Вспомнить нельзя забыть   ::   Щербакова Галина Николаевна

Он даже очень жалостлив, если перед ним расплескать чужое горе,но, конечно, так, чтобы на его ноги не попало. Тут уж он распетушился бы, тут бы излил жалость до тошноты. Но для этого надо, чтобы горе соответствовало степени русской жалости. Ну, трамвай отрезал ноги, а ногам всего семнадцать лет. Ой, жалко! Или там подожгли старушку за пенсию, а она вкуснее всех жарила семечки. Горя на нашей земле сколько хочешь. Выбирай по вкусу. И знай люди этого дома, кого и за что полюбил кот-сволочь, может, и дрогнуло бы у них сердце, и перестали бы они перемывать девчоночке кости по полной программе. Но они не знали, а потому не любили. Ни кто, ни что, ни звать никак, а ты ее люби?! Наследница, еж твою двадцать… За так хапнула квартирку. И кто она наследнику, который уже тем лучше ее, что определен. А эта? Полюбовница, что ли?

Откуда им было знать, что шесть лет тому девушка Оля жила себе с мамой и папой, была стройненькая, хорошенькая, училась играть на скрипке, вежливо здоровалась со старшими, а к сверстникам птицей летела навстречу с такой лучезарной улыбкой, что люди другого дома, не этого, оглядывались и говорили себе или кому-нибудь еще: ну, откуда такая Дина Дурбин из американского фильма «Сестра его дворецкого» появилась тут у нас?

Это был двор ее девятого класса.



4

Это было время только что прочитанной ею книжки «Здравствуй, грусть» Франсуазы Саган. Мама дала со словами: «Девочки всех времен и народов переходят в твоем возрасте одну и ту же реку».