Вспомнить нельзя забыть   ::   Щербакова Галина Николаевна

Ей понравились слова о любви – скоропалительной, бурной, мимолетной. Они попали точнехонько в средостение, или, как там правильней назвать, яблочко мишени. Она тогда ходила с этим открытым, даже, вернее, распахнутым яблочком для скоропалительной и бурной любви.

Тогда же жил в их дворе некий Женька. Мать его, дама с претензиями, называла его нежно Журкой, но разве это достойное название для современного парня? Женьку-Журку перелопатили в Жорку, потом в Жорика, Жорана, и никто не мог упредить коварство гласных, которые запросто могут, сменившись, сменить и самого человека. Жорик стал заводилой местной братвы, специфической для времени закатившегося светлого коммунистического будущего. Парни во всю мощь включали музыку девяностых, пили пиво из банок и жевали до зубовного визга жвачку. Они уже были поразвитее родителей в области секса, потому что такое видели в журналах, куда там этим шнуркам в стакане.

Вообще примечено, всякий слом системы вызывает массу превращений прежде всего в молодой человеческой природе. Ей на кривизне жизни особенно хочется стать гаже, противней, бабушкины сказки о хорошем как-то по-собачьи, задом отползают в темноту. И покосившаяся Римская империя, скучно рассказанная учителем, и подожженный фашистами рейхстаг из какого-то фильма, и зарытая в известь царская фамилия – знание из телевизора – все истово рождало многих гадов. Такое у времени было чрево. И уже как-то папа сказал: «Детка! Зло часто возвращается неузнанным в расчете на короткую человеческую память.