Страница:
44 из 68
- Сами лезли. А жалко мне их было: ведь земляки. Господи, помилуй! Один был, как зорька, румяный. А наутро побелел как полотно. А потом их, еще живых, засыпали... Водки!
Настала минута томительного молчания. Мужики с удивлением переглядывались.
- Что это он городит? - спросил кто-то.
- Совесть, видно, заговорила.
- Из-за войны этой самой и пьет человек, - пробормотал Бартек.
Он выпил рюмку, потом другую. С минуту помолчал, потом сплюнул и неожиданно опять пришел в хорошее настроение.
- Вы-то небось не говорили со Штейнмецем? А я говорил! Ура! Пейте, ребята! Кто платит? Я!
- Ты, пьяница, платишь, ты! - раздался голос Магды. - Вот я тебе заплачу, не бойся!
Бартек посмотрел на жену стеклянными глазами.
- А ты со Штейнмецем говорила, а? Ты кто такая?
Магда, не отвечая, повернулась к сочувствующим слушателям и принялась причитать:
- Ой, люди добрые, видите вы мой стыд, мою горькую долю. Вот он, воротился... Я-то, дура, ему обрадовалась, как порядочному, а он воротился пьяный. И бога забыл и по-польски забыл. Чуть выспался, протрезвился, опять пьянствует и трудом моим, потом расплачивается. А где ты взял эти деньги? Не я ли их потом-кровью заработала? Ой, люди добрые, уж не католик он, не человек, а немец окаянный, по-немецки лопочет да жить норовит людской кривдой. Ой, отступник, ох...
Тут баба залилась слезами, но потом опять повысила голос на октаву.
|< Пред. 42 43 44 45 46 След. >|