Диалоги (июль 2003 г.)   ::   Гордон Александр

Я хочу самое знаменитое «Одиночество», потому что его знают наизусть.

(Фрагмент из «Одиночества»).

Л.Ш. Мне показалось, что тут запись звучит чуточку медленнее, чем обычно, это может быть?

А.Г. Вряд ли.

Л.Ш. Вряд ли, да? Ну, значит, показалось.

А.Г. В этой медленности есть то, что потом в «Окаянных днях» стало просто очевидным. Совершенно. Есть такое отстранение от самого себя ещё минуту назад, такая дистанция между собой и собой – в этой интонации, о чём бы он ни говорил. Потрясающе.

Всё-таки я возвращаюсь к первому впечатлению, полученному от Багрицкого, от исполнения Блока. Я и Блока слышал тогда, на той пластинке, но это не произвело на меня должного впечатления, наверное, потому что и вникать тогда не очень хотелось, и запись была невысокого качества, и голос этот слабый, тонувший. А здесь такой мощный напор – вы в книге пишете, что по-настоящему поэзию, наверное, и поэта можно понять только со слуха.

Л.Ш. Конечно, конечно. Но в некоторых случаях это особенно важно. А в некоторых не так важно. Есть поэты, не слыша которых, мы просто очень многого не знаем. О Цветаевой мы, я уверен, очень многого так и не узнаем никогда, не услышав её. Маяковского мы много лучше знаем, потому что всё-таки мы услышали его, хотя и в плохих записях. Но мы слышали многих современников, которые доносили до нас в какой-то мере его интерпретацию. Мы слышали Яхонтова, который, хотя он совсем не подражал, но что-то тоже передавал от Маяковского. Так что тут ближе, счастливее.

А.Г.