Добро в учении графа Толстого и Ницше   ::   Шестов Лев

До тех пор, пока совесть предполагается стоящей исключительно на страже "добра" - а все доселе существовавшие системы нравственности обязательно основывались на этом предположении, и Канту только принадлежит термин "категорический императив" - до тех пор точка зрения Ницше была решительно невозможна. Если только "добро" охраняется угрызениями совести, то, очевидно, оно должно быть выделено в особую категорию, хотя бы тысячу раз было доказано "естественное" происхождение нравственных представлений. Исследования английских философов и психологов служат наилучшей иллюстрацией этого. Если нравственность - только переряженная польза, если она - только выражение общественных отношений, то, очевидно, у нее должны быть отняты все ее святые атрибуты, и ее нужно поставить в уровень с чисто полицейскими распоряжениями (тоже очень полезными, даже необходимыми), охраняющими порядок и безопасность людей. Но вера в святость нравственности была так глубока, убеждение в том, что "чистая совесть" - самое драгоценное сокровище в мире, последняя и самая прочная опора человека, - настолько срослось с обычными представлениями людей, что английским мыслителям не могло даже и на минуту прийти в голову подозрение, что объясненная нравственность может лишиться того престижа, который имела нравственность необъясненная. Они были вполне убеждены, что никакие теории не могут разрушить обаяния святости морали - и именно потому так безбоязненно называли пользу прародителем нравственности.