Эоловы арфы   ::   Бушин Владимир

Это один из самых известных в богатых клубов деловых людей Манчестера. Его завсегдатаями были многие из завсегдатаев биржи. Следовало ожидать, что дневные встречи и разговоры вечером продолжатся. И здесь можно будет - а Энгельсу очень хотелось этого - еще и еще видеть панику и страх среди бизнесменов, еще и еще слышать их стенания, жалобы, вопли. Дело не в удовлетворении мстительного чувства по отношению к врагу, хотя, конечно, картиной переполоха среди богачей это справедливое чувство удовлетворялось, - главное состояло в том, чтобы возможно точнее и глубже знать степень деморализации в лагере противника, знать самому и сообщить об этом Марксу, который не располагал возможностью все это видеть так близко, подробно и многосторонне.

Войдя в клуб, Энгельс сразу понял, что сегодня здесь много пьяных: слишком громко говорили, слишком неуверенно двигались.

Как и утром на бирже, его сразу заметили.

- Господин Энгельс, - крикнул кто-то за ближним столиком, - окажите нам честь. Вот для вас место.

Сквозь табачный дым лица проступали не слишком отчетливо, но Энгельсу было безразлично, с кого начать осмотр этого паноптикума, и он занял предложенное место.

- Какие новости? - спросили его, как и утром на бирже.

- Сейчас, господа, мир живет тремя новостями, - смеющимся взглядом он обвел хмельные физиономии.

- Тремя? Какими же?

- Первая, - Энгельс загнул палец, - смерть Кавеньяка.