JК
Карта родины :: Вайль Петр
Страница: 302 из 449Но это была короткая передышка: кругом торжествовала жидкая липкая грязь непредставимых, библейских, допотопных масштабов. Грязь, в которой тонули люди, машины, города.
В грязи сидят по уши все. Это не о своих неудобствах: в конце концов, что-то вроде турпохода повышенной сложности. Как и ночь в полуразбитой гостинице при минус десяти по Цельсию, а ночевать надо, потому что ездить в темноте — самоубийство: воронки, мины, снайперы. Можно завалить тюфяками оконные проемы и закутаться в десять одеял — а про Москву, не говоря Нью-Йорк, вспоминать некогда. Плюс есть еще принятый на ночь стакан коньяка, с которым в Грозном было проще, чем с водой: разбомбленный винный завод стал достоянием всех, пока его не взял под контроль ОМОН, но пол-Чечни уже запаслось приличным алкоголем. Все это нормальная жизнь, чего не скажешь про насекомое, тараканье существование десятков тысяч.
Бомбоубежище в Грозном, где в семи крошечных помещениях уже три месяца жили семьдесят четыре человека. Они сами говорили «всего семьдесят четыре», потому что в январе было больше двухсот. Восьмерых убило: в разное время, но всех при выносе параши, большого бидона из-под молока. Остальные разъехались по родственникам, когда кончилась бомбежка. Этим семидесяти четырем идти некуда, они переругались, их дети передрались, каждый уверен, что сосед извлек из пакета гуманитарной помощи сыр, оставив ему пшено, а когда мы принесли детям — там тринадцать детей — мешок конфет и печенья, то гвалт дележки доносился вслед еще несколько кварталов.
В грязи сидят по уши все. Это не о своих неудобствах: в конце концов, что-то вроде турпохода повышенной сложности. Как и ночь в полуразбитой гостинице при минус десяти по Цельсию, а ночевать надо, потому что ездить в темноте — самоубийство: воронки, мины, снайперы. Можно завалить тюфяками оконные проемы и закутаться в десять одеял — а про Москву, не говоря Нью-Йорк, вспоминать некогда. Плюс есть еще принятый на ночь стакан коньяка, с которым в Грозном было проще, чем с водой: разбомбленный винный завод стал достоянием всех, пока его не взял под контроль ОМОН, но пол-Чечни уже запаслось приличным алкоголем. Все это нормальная жизнь, чего не скажешь про насекомое, тараканье существование десятков тысяч.
Бомбоубежище в Грозном, где в семи крошечных помещениях уже три месяца жили семьдесят четыре человека. Они сами говорили «всего семьдесят четыре», потому что в январе было больше двухсот. Восьмерых убило: в разное время, но всех при выносе параши, большого бидона из-под молока. Остальные разъехались по родственникам, когда кончилась бомбежка. Этим семидесяти четырем идти некуда, они переругались, их дети передрались, каждый уверен, что сосед извлек из пакета гуманитарной помощи сыр, оставив ему пшено, а когда мы принесли детям — там тринадцать детей — мешок конфет и печенья, то гвалт дележки доносился вслед еще несколько кварталов.