Наброски углем   ::   Сенкевич Генрик

Писарь вскочил и отворил дверь. Репиха вошла так робко, что хотела что-то сказать - и не смогла. А он был добрый человек - Золзикевич - и ободрил ее. Хоть он и был не одет, он сразу же обнял ее, говоря:

- Ты за контрактом, Марыся?

- Да...

Тогда он притянул ее к себе, обнял крепче и поцеловал в дрожащие губы.

- А теперь что? - спросил он игриво.

Женщина побелела как полотно.

- Да будет воля божья, - шепнула она.

Пан писарь... погасил свечу.

Глава XI

Конец страданиям

На небе уже скрылась Большая Медведица и заблестели звезды, когда дверь скрипнула и Репиха тихо вошла к себе в избу. Вошла и остановилась как вкопанная. Она думала, что Репа, по обыкновению, заночует в корчме, между тем он сидел на сундуке, подперев голову руками и уставясь в землю.

На очаге догорал огонь.

- Ты где была? - мрачно спросил Репа.

Она, не отвечая, повалилась ему в ноги и горько зарыдала:

- Вавжон! Вавжон! Ведь для тебя это, для тебя! На этакий срам пошла. Обманул он меня. Только надругался надо мной и прогнал. Вавжон! Ты-то хоть пожалей меня! Любый мой! Вавжон!..

Репа достал из сундука топор.

- Нет, - тихо проговорил он, - уж теперь-то пришел конец тебе, бедняга! Уж не жить тебе больше, не видать света белого. Уж не будешь ты, бедняга, в избе сидеть, а будешь на погосте лежать... уж ты...

Она в ужасе поглядела на него.