Нет пророка в своем отечестве   ::   Сенкевич Генрик

Насколько удавалось, Вильк излагал при этом Люци свои теории о жизни и долге. Однажды, когда у госпожи Хлодно была мигрень, а Вильк говорил более страстно, чем обычно, Люци спросила его внезапно:

- Мама говорит, что я восторженная. Dites-moi...* Правда, вы не любите, когда разговаривают по-французски, но все же: Dites-moi, est-ce que c'est vrai que je suis tellement exaltee?**

______________

* Скажите мне (франц.).

** Скажите, правда ли, что я такая восторженная? (франц.).

- Если называть восторженностью любовь ко всему доброму, - правда.

- Вы, наверно, mon Dieu*, очень добрый?

______________

* Мой боже (франц.).

Вильк слегка покраснел, и сердце у него забилось так сильно, что даже одежда на его груди заколебалась.

- Почему вы так говорите? - спросил он глухо.

Локоны Люци очутились настолько близко от лица Вилька, что он почувствовал аромат ее волос. Медленно, очень медленно она подняла на него глаза и сказала:

- Говорю так, потому что... Как будет по-английски "любовь", господин Вильк?.. Вы как-то удивительно произносите это слово...

Муслиновое платье Люци по такой же удивительной случайности обвило его ноги.

- О, я и впрямь восторженная!.. Не правда ли?

- Что с вами сегодня?! - спросил Вильк дрожащим голосом.

- Что со мной?.. Не знаю... Какая-то слабость! - прошептала она. Любили ли вы когда-нибудь, господин Вильк?.. Какая слабость у меня!.. Боже, что со мной творится?

Внезапным движением она уронила голову на грудь Вилька.