Страница:
5 из 17
Но ради Рублева я тогда, в 50-е годы, не просыпался бы в пять часов утра. "Троица" казалась мне бесплотным символом, холодновато-прекрасным. Огня в глазах "Спаса" я не видел. А теперь мы с Зиной ходим в Третьяковку только ради пяти-шести икон. А в Эрмитаже - к Рембрандту и старым испанцам. На остальное не хватает времени.
И постепенно стало для меня любимым стихотворение "Молитва". Сперва я его обходил. Оно меня пугало. Потом перестало пугать, кажется, после того, как я увидел огонь в глазах "Спаса" и сам зажегся от этого огня. Вот эти стихи Зинаиды Миркиной:
Я пью тишину из большого ковша
Твоей родимой ладони,
Я пью глубину янтаря,
Золота тусклого блеск.
Я пью все цвета и цветы
До дна,
До густой темноты
Жаркой твоей ладони,
Даятель.
Ты - мой последний предел.
Ты - беспредельность моя.
Я знаю, что там, где Ты,
Нет места моим глазам.
Я знаю, что там, где Ты,
Нет места моим словам.
Я знаю, что там, где Ты,
Сердце стучит,
Даятель.
Возьми же мои глаза,
Возьми же руки мои
И волю мою возьми
Дохни на меня,
Даятель.
Задуй меня, как свечу.
Я только к Тебе хочу,
Я только туда хочу,
Где сердце стучит,
Даятель.
Выстукивается Жизнь,
Смешавшая верх и низ,
Смешавшая тьму и жар
В ударе.
|< Пред. 3 4 5 6 7 След. >|