Огнем и мечом   ::   Сенкевич Генрик

Девушка показалась ему еще красивей, чем раньше. В сумрачной этой горнице, в игре солнечных лучей, разбивающихся в радуги стеклянными репейками окон, она походила на изображения пречистых дев в темных костельных приделах. Но при этом от нее исходила такая теплота и такая жизнерадостность, столько прелестной женственности и очарования являл собою и лик, и весь облик ее, что можно было голову потерять, без ума влюбиться и любить вечно.

- От красы твоей я ослепнуть могу, - сказал наместник.

Белые зубки княжны весело блеснули в улыбке.

- Анна Борзобогатая, наверно, в сто раз краше!

- Ей до тебя, как оловянной этой тарелке до луны.

- А мне его милость Редзян другое говорил.

- Его милость Редзян по шее давно не получал. Что мне та панна! Пускай другие пчелы с цветка того мед берут, там их достаточно жужжит.

Дальнейшая беседа была прервана появлением старого Чехлы, явившегося приветствовать наместника. Он полагал его уже своим будущим господином и поэтому кланяться начал от порога, восточным обычаем, выказывая уважение.

- Ну, старый, возьму с девицей и тебя. Ты ей тоже служи до смерти.

- Недолго уже и ждать, господин! Да сколько жить, столько служить. Нет бога, кроме бога!

- Этак через месяц, как вернусь из Сечи, уедем в Лубны, - сказал наместник, обращаясь к Елене. - А там ксендз Муховецкий с епитрахилью ждет.

Елена обомлела.

- Ты на Сечь едешь?

- Князь с письмом послал. Но ты не пугайся.