Огнем и мечом   ::   Сенкевич Генрик

- Тогда спрячься, ежели можешь, в Сечи.

- Найдут. Разве что ты меня тут на базаре между бочками спрячешь? Ты ведь сродник мне!

- И брата родного не стал бы прятать. А если смерти боишься, напейся: пьяный ничего не почуешь.

- Может, в письмах ничего и нету?

- Может быть...

- От беда! От беда! - сказал Татарчук. - Ничего за собой я не знаю. Я добрый молодец. Ляхам враг. Да хоть бы ничего в письме и не стояло, бес его знает, что лях на раде выложит. Он же меня погубить может.

- Это  с е р д и т и й  л я х: он ничего не выложит!

- Ты был у него сегодня?

- Был. Раны помазал дегтем, горелки с пеплом в горло налил. Очухается. Это  с е р д и т и й  л я х! Говорят, прежде, чем его взяли, он татар, как свиней, на Хортице порезал. Ты за ляха не беспокойся.

Угрюмый голос сечевого барабана прервал дальнейшую беседу. Татарчук, услыхав гулкие удары, содрогнулся и вскочил. Необычайною тревогою исполнилось выражение лица его и все движения.

- На раду зовут, - сказал он, ловя ртом воздух. - С о х р а н и б о г! Ты, Фылып, не открывай, о чем мы с тобою тут разговаривали. С о х р а н и  б о г!

Сказав это, Татарчук схватил лоханку с водкой, поднес ее обеими руками ко рту, наклонил и стал жадно пить, словно спешил мертво напиться.

- Пошли! - сказал кантарей.

Барабан бил все настойчивее.

Они вышли.