Огнем и мечом   ::   Сенкевич Генрик

Хмельницкий какое-то время держал нож у груди Скшетуского, однако, содрогнувшись вдруг, опомнившись, нож уронил и, схватив четверть, припал к ней. Выпив почти все, он тяжело сел на лавку.

- Не могу его прирезать! - забормотал он. - Не могу! Поздно уже... Неужто рассветает?.. И на попятный идти поздно... Что ты мне о суде и крови говоришь?

Он и до того уже немало выпил, поэтому теперь водка ударила ему в голову, вовсе спутав мысли.

- Какой такой суд, а? Хан мне подмогу обещал. Вон Тугай-бей спит! Завтра молодцы двинутся... С нами святой Михаил-архистратиг! А ежели... ежели... то... Я тебя у Тугай-бея выкупил - ты это помни и скажи... Вот! Болит что-то... болит! На попятный... поздно!.. суд... Наливайко... Павлюк...

Вдруг он выпрямился, глаза в ужасе вытаращил и крикнул:

- Кто здесь?

- Кто здесь? - повторил полупроснувшийся кошевой.

Но Хмельницкий голову на грудь свесил, качнулся раз и другой, пробормотал: "Какой суд?.." - и уснул.

Пан Скшетуский, обессиленный своими ранами и бурным разговором, страшно побледнел и стал терять сознание. И показалось ему даже, что это, быть может, смерть его пришла, и стал он громко молиться.

Глава XIII

Назавтра, едва развиднелось, пешее и конное казацкое войско двинулось из Сечи. Хотя кровь не обагрила еще степей, война была начата. Полки шли за полками, и казалось, что это саранча, пригретая весенним солнцем, выплодилась из камышей Чертомлыка и летит на украинские нивы. В лесу за Базавлуком ждали уже готовые в поход ордынцы.