Огнем и мечом   ::   Сенкевич Генрик

Двумя еще куда ни шло, но тоже оказалось тяжеловато. Посему пан Скшетуский несколько смешался и обратился к присутствующим:

- Ну, милостивые государи! Кто перекрестится?

- Мы уже пробовали, - ответило несколько голосов. - Одному пану комиссару Зацвилиховскому в подъем, но и он крестное знамение не положит.

- А сам ты, ваша милость? - спросил пан Скшетуский, оборотившись к литвину.

Шляхтич, точно тростинку, поднял меч и раз пятнадцать взмахнул им с величайшей легкостью, аж в корчме воздух зафырчал и ветер прошел по лицам.

- Помогай тебе бог! - воскликнул Скшетуский. - Всенепременно получишь службу у князя!

- Господь свидетель, что я желаю ее, а меч мой на ней не заржавеет.

- Зато мозги окончательно, - сказал пан Заглоба. - Ибо не умеешь, сударь, таково же и мозгами ворочать.

Зацвилиховский встал, и они с наместником собрались было уходить, как вдруг вошел белый, точно голубь, человек и, увидев Зацвилиховского, сказал:

- Ваша милость хорунжий, а у меня как раз к тебе дело!

Это и был Барабаш, черкасский полковник.

- Пошли тогда на мою квартиру, - ответил Зацвилиховский. - Здесь уже таковой шум, что и слова не расслышишь.

Оба вышли, а с ними и пан Скшетуский. Сразу же за порогом Барабаш спросил:

- Есть известия о Хмельницком?

- Есть. Сбежал на Сечь. Этот офицер видал его вчера в степи.

- Значит, не водою поехал? А я гонца в Кудак вчера отправил, чтобы перехватили, и, выходит, зря.