JК
Повесть о вере и суете :: Джин Нодар
Страница: 11 из 113– Истый христианин: когда ему грозит удар по лицу, он сразу подставляет другое. Моё! Но я скажу прямо: если твоих евреев начнут там бить, то это хорошо, потому что они станут бежать на свободу, освобождая от себя и несвободную Россию! Ты подумай!
Думать я начал не сразу, поскольку сперва убеждал себя в том, что не ослышался. Как только, однако, приступил к процессу размышления, его прервал зычный бас:
– Марк! Быстро, Марк! К телефону: Наташа!
– Это супруга! – побледнел Помар и рванулся с места.
Бас принадлежал большой чёрнокожей самке с польским именем Ванда. Хотя Ванда твердила всем, будто приходится дочерью известному краковскому ксёндзу, меня смущало её другое утверждение: рано или поздно она меня непременно трахнет. После чего, завершив атаку на дееспособное меньшинство вещателей, выйдет, наконец, замуж за школьного друга из родной Алабамы. Кого все мы подозревали в несуществовании.
Своей сексуальной надменностью Ванда была обязана властительному положению личной секретарши Марка.
– Ванда, – спросил я её, – кто такая Наташа?
– Стерва! – объяснила она и приблизилась ко мне.
– То есть – супруга нашего Марка?
– Наоборот, нашего Солженицына! – и дотронулась до нижней пуговицы на моём пиджаке.
– А почему Наташа стерва, Ванда? Кроме того, что она уже замужем?
– Жалуется, что не знаю русского!
– А на кой хрен это ей нужно? – сказал я с раздражением, относившемся не к Наташе, а к Ванде, крутившей мою пуговицу.
Думать я начал не сразу, поскольку сперва убеждал себя в том, что не ослышался. Как только, однако, приступил к процессу размышления, его прервал зычный бас:
– Марк! Быстро, Марк! К телефону: Наташа!
– Это супруга! – побледнел Помар и рванулся с места.
Бас принадлежал большой чёрнокожей самке с польским именем Ванда. Хотя Ванда твердила всем, будто приходится дочерью известному краковскому ксёндзу, меня смущало её другое утверждение: рано или поздно она меня непременно трахнет. После чего, завершив атаку на дееспособное меньшинство вещателей, выйдет, наконец, замуж за школьного друга из родной Алабамы. Кого все мы подозревали в несуществовании.
Своей сексуальной надменностью Ванда была обязана властительному положению личной секретарши Марка.
– Ванда, – спросил я её, – кто такая Наташа?
– Стерва! – объяснила она и приблизилась ко мне.
– То есть – супруга нашего Марка?
– Наоборот, нашего Солженицына! – и дотронулась до нижней пуговицы на моём пиджаке.
– А почему Наташа стерва, Ванда? Кроме того, что она уже замужем?
– Жалуется, что не знаю русского!
– А на кой хрен это ей нужно? – сказал я с раздражением, относившемся не к Наташе, а к Ванде, крутившей мою пуговицу.