Рыбарь (Комбинации против Хода Истории - 2)   ::   Гергенредер Игорь

Наш старший над артелью осмелился спросить: как же-с, мол, извиняюсь, насчет пределов, когда человек-то ведь уже будет мертвый? А барин: пусть мертвый, и хоть сорок раз мертвый, а, однако же, никаких пределов не признаю!

За эти слова я его прямо полюбил, и еще то мне затронуло сердце, что не "русский дворянин", а - "дворянин России"! Не знаю, понимал ли он, как я: Россия может и немецкой, и американской быть. Она всех стран пространственней!

Ромеев вернулся мыслью к барину, заявив запальчиво:

- И никак мне не было обидно глядеть, как он обедает, и не брала зависть на его богатство.

- М-мм... - Павленин, прожевывая тушеную капусту, кашлянул и как бы доверчиво признался: - Не могу я чего-то понять: вы работаете до кровавых мозолей, куска досыта не едите, а он всю жизнь в счастье, на ваших глазах такое роскошество и безделье, и чтоб вам не было обидно...

Ромеева залихорадило, он дернул головой, порывисто вытягивая шею, стараясь придать себе высокомерный вид.

- Ни понять, ни представить ты, конечно, не можешь, - сказал желчно, заносчиво: обращаться к Егору на "вы" ему надоело. - Ты смотришь на роскошь снизу, у тебя текут слюнки на богатый стол, а я смотрел на барина сверху, потому что я чувствовал... не буду тебе объяснять - почему, - но я чувствовал, что вроде как мог таким же богатым и даже богаче быть, но я вроде как от того отказался ради России!

И я бы по правде-истине отказался в действительном смысле.