Семнадцатый самозванец   ::   Балязин Вольдемар

Мать поплакала-поплакала и утешилась, сказав: "Что ни делается - все к лучшему".

Затем Тимоша пошел к Евдокиму. От того, что мать согласилась с ним и Лука пообещал замолвить за него перед князем слово - робости перед Костиным отцом в нем как не бывало. Он вошел к Евдокиму в избу, не останавливаясь, прошел в горницу и, угрюмо взглянув на хозяина, который, сидя на лавке тачал сбрую, коротко поздоровался. Повернувшись к Костиной матери, Тимоша поздоровался и с нею, но совсем другим - ласковым - голосом. Мать Кости Лукерья - женщина не по годам старая, в черном платке по самые брови, - со страхом и надеждой взглянула на Тимошу, затем опасливо покосилась на мужа, и замерла, прислонившись к печи.

С чем пожаловал? - спросил Евдоким и тут же с явной издевкой добавил: - Али за подохшего жеребца деньги принес?

Тимоша оторопел, но тут же пришел в себя и ответил:

- О жеребенке - особь разговор. Я к тебе пришел от Кости. И говорю тебе верно: если ты его бить не перестанешь - уйдет он, а куда, то тебе знать не надобно.

От такой дерзости Евдоким лишился речи.