Семнадцатый самозванец   ::   Балязин Вольдемар

Никому я не нужен и спрятал меня Оксеншерна не по добротедушевной, а для какой-нибудь собственной выгоды, про запас, как прячет рачительный хозяин старую вещь - авось когда-то ещё пригодится". И стало на душе у него так скверно, как не бывало и в Стамбуле. Там была у него надежда - избавившись от узилища, продолжить начатое далее. Пойти в степные юрты Закаспия, поднять на бой казаков, посадских, волжскую голытьбу, тряхнуть сонное Московское царство так, чтоб маковки на церквах закачались.

А когда уехал от гетмана Богдана, лелеял в сердце надежду - вот доеду до Пскова и подыму горожан на бой. Вспомню про былые их вольности - авось да схватятся за топоры, как только что хватались. Не вышло и это. Повывел царь крамолу ещё раньше, чем добрался он до московского рубежа. Затоптал костер, разметал головешки и в землю зарыл.

И остался князь Иван Васильевич сам по себе. И если только понадобится какому иноземному государю, то вспомнят, призовут и обнадежат. А не понадобится - сгинет ни за ломаный грош.

И когда понял Тимоша все это, осталось ему только одно - подороже продать две их жизни - его да Костину. И, быстро вскочив с постели, Тимоша зажег свечу и стал писать ещё одно письмо - королеве Христине.

"Всемилостивейшая королева! Пишет Вам всеми гонимый, несчастный человек, которому Вы одна можете помочь.

Недруги настигли меня в Ревеле и выдали Вашему слуге Эрику Оксеншерне, а он, не известно почему, посадил меня в тюрьму.