JК
Синий Шихан (Роман 1) :: Федоров Павел Ильич
Страница: 463 из 558Обернувшись у порога, тыча в пространство пальцем, сказал:
- Раза три со свистом хлестнула, даже погон слетел... А это... офицерская честь, а?
Толкнул плечом дверь и вышел, оставив мачеху в одиночестве. Позднее, кутаясь в свой огненный халат, она прокралась к стоявшему на задах флигельку, где жил Кирьяк, и постучала в окошко. Увидев ее, тот ахнул и бросился в сенцы открывать дверь.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Тяжело начался для Маринки день, но еще хуже окончился.
Она не поехала в станицу обычной дорогой, не хотелось встречаться с кем-либо из станичных знакомых, а спустилась в крутой ерик, старое русло Урала, нашла знакомую ей скотопрогонную тропу, заросшую молодым тальником, и свободно пустила Ястреба. Он шел бодрым шагом, обходил мелкие овражки и ямки, позванивая трензелями, срывал на ходу листья и жевал их, мерно стуча копытами по песку, притоптанному степными табунами.
На тугай надвигался вечер. Тропу загородил старый, гнилой пень осокоря, густо обросший молодыми побегами, по краям его торчали трутовые грибы. Пройдет на водопой табун, растопчет побеги, сломает. Вот так и душу ее надломили сегодня. Кончилось беззаботное детство.
Домой ехать не хотелось. Про скачки и праздник начнут расспрашивать, а что она может рассказывать? Как встретилась с Печенеговыми? Как драли козла? Об этом и вспоминать-то противно.
Конь опустился в небольшую лощинку. Трава здесь еще в начале лета была скошена. Теперь лощинка покрылась густой сочной отавой.
- Раза три со свистом хлестнула, даже погон слетел... А это... офицерская честь, а?
Толкнул плечом дверь и вышел, оставив мачеху в одиночестве. Позднее, кутаясь в свой огненный халат, она прокралась к стоявшему на задах флигельку, где жил Кирьяк, и постучала в окошко. Увидев ее, тот ахнул и бросился в сенцы открывать дверь.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Тяжело начался для Маринки день, но еще хуже окончился.
Она не поехала в станицу обычной дорогой, не хотелось встречаться с кем-либо из станичных знакомых, а спустилась в крутой ерик, старое русло Урала, нашла знакомую ей скотопрогонную тропу, заросшую молодым тальником, и свободно пустила Ястреба. Он шел бодрым шагом, обходил мелкие овражки и ямки, позванивая трензелями, срывал на ходу листья и жевал их, мерно стуча копытами по песку, притоптанному степными табунами.
На тугай надвигался вечер. Тропу загородил старый, гнилой пень осокоря, густо обросший молодыми побегами, по краям его торчали трутовые грибы. Пройдет на водопой табун, растопчет побеги, сломает. Вот так и душу ее надломили сегодня. Кончилось беззаботное детство.
Домой ехать не хотелось. Про скачки и праздник начнут расспрашивать, а что она может рассказывать? Как встретилась с Печенеговыми? Как драли козла? Об этом и вспоминать-то противно.
Конь опустился в небольшую лощинку. Трава здесь еще в начале лета была скошена. Теперь лощинка покрылась густой сочной отавой.