Стожок на поляне (Комбинации против Хода Истории - 6)   ::   Гергенредер Игорь

но всего ужаснее: погнали на гибель сотни тысяч невинных кормильцев русских! Потому что мы сами были растленны в тщеславии, в заносчивом себялюбии... Сестра приблизила пронизывающие горестные глаза: - Почувствовал правду. Вот оно, истинное, в тебе светит! Не стыдись, отворяй душу. Знаю, нудно тебе: укрепились бесы. Не каялся, любил самохвальство, привык к сладкому угождению, к ублажению... Отвернулся к стенке, сказал как в беспамятстве, что восемь месяцев назад жена-красавица ушла к жёлтому кирасиру князю Туганову, любимцу атамана Анненкова. - Плачешь по ней? Смолчал. Поняла - плюнула яростно, застонала. - Тебя кровь пролитая сжигает! язвы гноятся! А прелесть бесовская всё одно не отпускает... - шёпот прерывистый, кашель. - Или не открылось тебе, что она - блудница мерзкая? "Я мерзее". Сжала плечо вздрагивающими руками, прижалась мокрым от слёз лицом: - Господи, что делаю! Срам какой... грех какой... Господи, прости! Обрати мой грех ему во благо! Не отдай его душу! Спаси, сохрани...

Вскрикивают в бреду, стонут раненые; трясёт вагон, мечутся тени; сестра милосердия молится шёпотом, задыхается, крестится истово, судорожно вскидывается в плаче. Не скоро затихла. - Под утро с поезда сойдём, не противься. Поведу. Узришь твою отчую поляну. - Имя, сестрица? - Секлетея, брат.

7.

В двадцать первом, в голод, появилась в Зайцево у мельника Конырева чахоточная племянница с муженьком полудиким. - Ты не башкир? - спрашивали севшими от истощения голосами. - Моя не баскир! - Должно, вотяк али самоед.