Стожок на поляне (Комбинации против Хода Истории - 6)   ::   Гергенредер Игорь

И сами у нас, и за явочной квартирой Альтенштейна наблюдаем. Из-за вашей промашечки, извольте знать!.. Хотите чаю? Вскинутая голова, вытянутый кулак со скомканным платком. В уголках глаз гнойные дробины. Глаза вспыхнули. Потускнели. - Опрометчиво - доверяться милым застенчивым гимназистикам. Мишенька не сжёг ваши записочки. Мы поставили агентурное освещение в доме Нотариуса! Мычание; голова падает на грудь. - А очаровательная Лиленька из кафешантана "Топаз"? Я понимаю-с, от такого обольстительного создания пахнет ранетом и черёмухой, но назначать встречу со связным за столиком официантки... Витун! Минут пять спустя - вновь поднятому на ноги, окровавленному: - Борис Минеевич. Сами того не ведая, вы, как изволите видеть, всё нам преподнесли-с! Идти на виселицу с этакой ношей? Остаться всеми проклятым? Господь вас, атеиста, не утешит. Ноговицын встал из-за стола, взял стул, сел рядом с избитым. Крепко сжал его руки. Бледные, с узкими запястьями, с длинными пальцами: нервными, чуткими, порозовевшими. - Не забыли Фаддея Веснянского? Рудняков, вздрогнув, поднял глаза; белки кровяные.

- Петербург, ученье... вы и он оканчиваете одну частную гимназию... Крепко дружили? Влиял Фаддей Емельянович! Истый р-русский розовый-с, смею доложить. Довелось на митингах слушать - оратор! А каков беллетрист - эти чарующие штучки: "Кошечка Минуш", "Блондинка в корсаже"... Рудняков попытался высвободить руки: - При чём тут... - закашлялся. - При сём, Борис Минеевич, при сём! Веснянский вовлёк вас в партию.