Вечер на Кавказских водах в 1824 году   ::   Бестужев-Марлинский Александр

- Впрочем, кто из нас, - сказал на это гвардейский капитан, чистя перышком зубы, - кто из нас отказывался, после дымных биваков, попировать в богатом замке, покружиться усталыми от похода ногами с милыми чуже-гемками и заснуть на мягком пуховике? Наслаждайся, покуда можно, - есть девиз русского; но когда приходит время лишений, нужды и опасностей, он так же мало заботится и жалеет о выгодах жизни, как о завтрашнем дне, и под мокрою буркою, в грязи засыпает не хуже праведника, поужинав горстью недоваренного ячменя, устав от боя и похода!

- И то правда! - отвечал полковник, перебирая по четкам памяти все подобное, изведанное собственным опытом.

- Племянник ваш, может быть, имеет другие причины опасения возвращаться домой так поздно, - молвил человек небольшого роста, в зеленом сюртуке, коего таинственная наружность весьма походила на сосуд, в который царь Соломон запечатал множество духов. - Он, приехав позже всех на воды, принужден был напять домик за кладбищем.

- Вот это мило! - возразил полковник. - Молодой человек девятнадцатого столетия и, в придачу того, магистр Дерптского университета станет бояться пройти чрез кладбище! Да нынче дамы нередко назначают там свидания.

- Неужели вы думаете, - насмешливо присовокупил гвардеец, - что племянник полковника боится наступить на ногу какому-нибудь заносчивому покойнику и тот потребует от него благородного удовлетворения?

- Не шутите над мертвыми, капитан, - произнес торжественным голосом человек в зеленом сюртуке. - В природе есть вещи страшные, неразгаданные! Племянник ваш еще не утешился о потере друга, которого схоронил он здесь в прошлом году.

- Военный или рябчик был друг его? - небрежно спросил драгун.

- Никто наверно не знал ни его звания, ни его отчизны, хотя в паспорте он назван был венгерским дворянином. Сказывают, он был странное и непонятное существо.