Одиссея (пер. В. В. Вересаева)   ::   Гомер

Громко позвал я ее и слова окрыленные молвил:

— Мать, что бежишь ты, как только тебя я схватить собираюсь,

Чтоб и в жилище Аида, обнявши друг друга руками,

Оба с тобою могли насладиться мы горестным плачем?

Иль это призрак послала преславная Персефонея

Лишь для того, чтоб мое усугубить великое горе? —

Так я сказал. И почтенная мать мне ответила тотчас:

— Сын дорогой мой, меж всеми людьми наиболе несчастный.

Зевсова дочь Персефона тебя обмануть не желает.

Но такова уж судьба всех смертных, какой бы ни умер:

В нем сухожильями больше не связано мясо с костями;

Все пожирает горящего пламени мощная сила,

Только лишь белые кости покинутся духом; душа же,

Вылетев, как сновиденье, туда и сюда запорхает.

Но постарайся вернуться на свет поскорее и помни,

Что я сказала, чтоб все рассказать при свиданьи супруге. —

Так мы беседу вели. Предо мною явились внезапно

Женщины. Выслала их Персефона преславная. Были

Жены и дочери это давно уж умерших героев.

К яме они подбежали и черную кровь обступили.

Я же раздумывал, как бы мне всех расспросить их отдельно.

Вот наилучшим какое решение мне показалось:

Вынув из ножен с бедра мускулистого меч медноострый,

Я не позволил им к крови приблизиться всею толпою,

Поочередно они подходили и все о потомстве

Мне сообщали своем. Я расспрашивал их по порядку.

Прежде других подошла благороднорожденная Тиро

И про себя рассказала, что на свет она родилася

От Салмонея, сама же — жена Эолида Крефея.