Одиссея (пер. В. В. Вересаева)   ::   Гомер

Так не один говорил, услышав, что делалось в доме:

«На многосватанной, видно, царице уж женится кто-то!

Дерзкая! Дом сберегать обширный законного мужа

Вплоть до его возвращенья терпения ей не хватило!»

Так не один говорил, не зная о том, что случилось.

Великосердного сына Лаэрта меж тем Евринома,

Ключница, вымыла в доме и маслом блестящим натерла.

Плечи одела его прекрасным плащом и хитоном.

Голову дева Афина великой красой озарила,

Сделала выше его и полней, с головы же густые

Кудри спустила, цветам гиацинта подобные видом.

Как серебро позолотой блестящею кроет искусный

Мастер, который обучен Гефестом и девой Афиной

Всякому роду искусств и прелестные делает вещи,

Так засияли красой голова Одиссея и плечи.

Видом подобный бессмертным богам, из ванны он вышел,

Сел после этого в кресло, которое раньше оставил,

Против супруги своей и с такой обратился к ней речью:

«Странная женщина! Боги, живущие в домах Олимпа,

Твердое сердце вложили в тебя среди жен слабосильных!

Вряд ли другая жена в отдаленьи от мужа стояла б

Так равнодушно, когда, перенесши страданий без счета,

Он наконец на двадцатом году воротился б в отчизну.

Вот что, мать: постели-ка постель мне! Что делать, один я

Лягу. У женщины этой, как видно, железное сердце!»

Так на это ему Пенелопа царица сказала:

«Странный ты! Я ничуть не горжусь, не питаю презренья

И не сержусь на тебя. Прекрасно я помню, каким ты

Был, покидая Итаку в судне своем длинновесельном.