Одиссея (пер. В. В. Вересаева)   ::   Гомер

С негодованием к ней Телемах обратился и молвил:

«Мать моя, горе ты мать! До чего ты бесчувственна духом!

Что от отца так далеко ты держишься? Рядом не сядешь,

Слово не скажешь ему и его ни о чем не расспросишь?

Вряд ли другая жена в отдаленьи от мужа стояла б

Так равнодушно, когда, перенесши страданий без счета,

Он на двадцатом году наконец воротился б в отчизну!

Сердце суше всегда в груди твоей было, чем камень!»

Так Пенелопа разумная сыну тогда отвечала:

«Ошеломило мне дух, дитя мое, то, что случилось.

Я ни вопроса задать не могу, ни хоть словом ответить,

Ни заглянуть ему прямо глазами в лицо. Если вправду

Передо мной Одиссей и домой он вернулся, то сможем

Легче друг друга признать. Нам ведь обоим известны

Разные признаки, только для нас с ним лишенные тайны».

Так сказала она. В ответ Одиссей улыбнулся

И Телемаху немедля слова окрыленные молвил:

«Что ж, Телемах, пусть меня твоя мать испытанью подвергнет!

Скоро тогда и получше меня она верно узнает.

Из-за того, что я грязен, что рубищем тело одето,

Пренебрегает пришельцем она, говорит, что не тот я.

Мы же обсудим покамест, как дальше с тобой мы поступим.

Если в стране кто-нибудь одного хоть убил человека,

Если заступников после себя тот и мало оставил,

Все ж он спасается бегством, покинув родных и отчизну.

Мы же опору страны истребили, знатнейших и лучших

Юношей целой Итаки. Подумай-ка, сын мой, об этом».