Александр Македонский. Пределы мира   ::   Манфреди Валерио Массимо

— Да? А твоя мать, она какая?

— Ты с ней познакомишься: я привезу ее,когда родится мой сын. Она была прекрасна, но прошло десять лет… Десять очень тяжелых для нее лет.

Слух о тревожных знамениях распространился и среди друзей, и все наперебой стали приглашать царя на обеды и ужины, чтобы развеселить его. И тот принимал все приглашения: он никому не говорил «нет» и проводил дни и ночи за пиршественным столом, ни в чем себе не отказывая. Однажды вечером, вернувшись с пирушки, Александр почувствовал себя странно: тяжесть в голове, шум в ушах. Однако он не придал этому значения, а принял ванну и лег рядом с Роксаной. Та уже спала, но лампа в спальном покое горела.

На следующий день у царя началась лихорадка. Он все равно встал с постели, несмотря на настойчивые просьбы царицы. Александра ждал к обеду один его друг-грек, недавно прибывший в Вавилон, некто Медий. К вечеру, будучи за столом, царь внезапно ощутил резкую боль в левом боку — такую сильную, что закричал. Слуги подняли его, уложили в кровать, и через некоторое время боль как будто утихла.

С готовностью прибежал врач и осмотрел его, но не посмел прикоснуться к больному месту. Александра сильно лихорадило, и он чувствовал смертельную усталость.

— Я велю перенести тебя во дворец, государь.

— Нет, — ответил Александр. — Я останусь здесь на ночь. Уверен, что завтра мне полегчает.

Он остался ночевать у Медия. На следующий день лихорадка не ослабла, а усилилась.