JК
Белое проклятие :: Санин Владимир Маркович
Страница: 132 из 230К тому же, честно признаюсь, к музыке довольно равнодушен, в особенности к эстрадной её разновидности, и когда Вадим Сергеич не без гордости сообщил, что сочинил тридцать две песни, я про себя подумал, что лучше бы он посадил тридцать два дерева и породил столько же детей!
Алексей Игоревич смеётся, и мы вместе с ним. Он грузный, весёлый и добродушный, в нём есть что-то детское – чёрточка, которая делает взрослых людей на редкость симпатичными.
– А Вертинский? – с лёгкой обидой спрашивает мама. – К нему-то, надеюсь, вы равнодушия не испытываете?
– Да, конечно, – торопливо соглашается Алексей Игоревич. Я о нём много слышал.
– О нём? – У мамы вытягивается лицо. – Вы хотели сказать – его? Вертинский не зависит от вкусов, он – лучший из лучших! Я сейчас поставлю вам пластинку, и вы…
Алексей Игоревич без всякого энтузиазма смотрит, как мама хлопочет у проигрывателя.
– Если вы сейчас же не расхвалите Вертинского, – вполголоса говорит Надя, – пельменями в этом доме вас больше кормить не будут.
Мама у меня максималистка, она раз и навсегда определила для себя вершины: лучший роман – «Мастер и Маргарита», лучшее стихотворение – «Враги сожгли родную хату», лучшая невестка – Надя, лучшим сыном мог бы стать Максим, если бы упорно работал над устранением своих недостатков.
– Замечательно, – вслушиваясь, неуверенно бормочет Алексей Игоревич. – Хотя, честно говоря, я думал, что Вертинский мужчина.
Алексей Игоревич смеётся, и мы вместе с ним. Он грузный, весёлый и добродушный, в нём есть что-то детское – чёрточка, которая делает взрослых людей на редкость симпатичными.
– А Вертинский? – с лёгкой обидой спрашивает мама. – К нему-то, надеюсь, вы равнодушия не испытываете?
– Да, конечно, – торопливо соглашается Алексей Игоревич. Я о нём много слышал.
– О нём? – У мамы вытягивается лицо. – Вы хотели сказать – его? Вертинский не зависит от вкусов, он – лучший из лучших! Я сейчас поставлю вам пластинку, и вы…
Алексей Игоревич без всякого энтузиазма смотрит, как мама хлопочет у проигрывателя.
– Если вы сейчас же не расхвалите Вертинского, – вполголоса говорит Надя, – пельменями в этом доме вас больше кормить не будут.
Мама у меня максималистка, она раз и навсегда определила для себя вершины: лучший роман – «Мастер и Маргарита», лучшее стихотворение – «Враги сожгли родную хату», лучшая невестка – Надя, лучшим сыном мог бы стать Максим, если бы упорно работал над устранением своих недостатков.
– Замечательно, – вслушиваясь, неуверенно бормочет Алексей Игоревич. – Хотя, честно говоря, я думал, что Вертинский мужчина.