Боярин   ::   Гончаров Олег

Ему сейчас тоже жутко любопытно было – о чем там, за дверями, император с архонтисой разговоры ведут? Только не допустили его в покой личный. Он поначалу, когда Константин для общения приватного княгиню русов к себе пригласил, за ними настроился, но император лишь бровью повел, и Василий осекся. И пришлось ему вместе с варварами в ожидании пребывать. Ждать того момента, когда отворятся тяжелые створки и император с гостьей своей на люди выйдут.

Обидно было Василию, что его обошли, однако вида он не подавал. Умел толстяк обиды прятать, терпеть умел, знал, когда помолчать нужно, а когда действовать решительно. Момент чувствовал. Промедли он хоть мгновение тогда, и все. Остался бы при дворе никем. По-прежнему бы императору вазу ночную подавал и был бы безмерно счастлив этой высокой доле. Но решился однажды евнух рот раскрыть и в самую точку попал. Как там древние говорили? Дайте мне точку опоры, и я Землю переверну. Нет, земля Василию не нужна. Ему хотелось Анастасия сковырнуть.

Ненавидел евнух Анастасия. За заносчивость его, за презрение, с которым проэдр на Василия глядел. За то, что доступно Анастасию было то, чего Василия однажды лишили – ласки женской, любви горячей, желания страстного и томления сладостного. Ничего этого у евнуха давно нет. Только жалость к себе осталась, да еще злость великая на тех, кто всем этим обладает. Поэтому, как только случай представился да довелось ненароком подслушать толстяку про страшную тайну, так он немедля про нее императору доложил.