JК
Боярин :: Гончаров Олег
Страница: 335 из 486И возразить ему никто не смел – он же из Псов Господних, а им лишь Христос да патриарх указчики.
«Теперь понятно, кто за всем этим стоит, – пришла мне вдруг мысль горестная. – Фокий не мытьем, так катаньем своего добиться решил. Зря он так». – И еще подумалось: «Вот ведь как чудно получается… Пес Господа своего, Колосус-Попрошайка, и пащенок Семаргла-Переплута, калика Баян, оба считают себя породой собачьей, а есть ли меж ними разница?..»
– Боярин! Стражники сюда спешат! – раздался голос из-за двери.
– Добрыня, – спросил меня Претич, – ты до монастыря сам-то дойдешь?
– Дойду, – ответил я.
– Ступай скорее, а я тут с властями пока разберусь.
В монастыре тем временем переполох случился. Девки крик подняли, как только израненного Григория гридни занесли. А вслед за ними Никифор пришел. Кровь с жердяя, словно с борова, хлестала. Его кто-то из воинов поддержать хотел, но он решительно отказался.
– Сам доберусь, – сказал упрямо.
Но стоило ему за ворота шагнуть – рухнул без сил. Подхватили его, в келью отнесли, а тут и я появился.
– Добрынюшка! – сестренка ко мне бросилась.
– Погоди, Малуша. Отдышаться дай.
– Кто же вас так, Добрынюшка?
– Нелюди, – припомнил я, как хозяин харчевни тех Псов Господних обозвал.
– Ранен ты? У тебя вся одежа от крови закожанела.
– Нет, сестренка, не ранен. Даждьбоже миловал. Устал только сильно. А Григорий с Никифором где?
– Ими лекари фряжские занялись.
«Теперь понятно, кто за всем этим стоит, – пришла мне вдруг мысль горестная. – Фокий не мытьем, так катаньем своего добиться решил. Зря он так». – И еще подумалось: «Вот ведь как чудно получается… Пес Господа своего, Колосус-Попрошайка, и пащенок Семаргла-Переплута, калика Баян, оба считают себя породой собачьей, а есть ли меж ними разница?..»
– Боярин! Стражники сюда спешат! – раздался голос из-за двери.
– Добрыня, – спросил меня Претич, – ты до монастыря сам-то дойдешь?
– Дойду, – ответил я.
– Ступай скорее, а я тут с властями пока разберусь.
В монастыре тем временем переполох случился. Девки крик подняли, как только израненного Григория гридни занесли. А вслед за ними Никифор пришел. Кровь с жердяя, словно с борова, хлестала. Его кто-то из воинов поддержать хотел, но он решительно отказался.
– Сам доберусь, – сказал упрямо.
Но стоило ему за ворота шагнуть – рухнул без сил. Подхватили его, в келью отнесли, а тут и я появился.
– Добрынюшка! – сестренка ко мне бросилась.
– Погоди, Малуша. Отдышаться дай.
– Кто же вас так, Добрынюшка?
– Нелюди, – припомнил я, как хозяин харчевни тех Псов Господних обозвал.
– Ранен ты? У тебя вся одежа от крови закожанела.
– Нет, сестренка, не ранен. Даждьбоже миловал. Устал только сильно. А Григорий с Никифором где?
– Ими лекари фряжские занялись.