Девятный Спас   ::   Брусникин Анатолий

Крошечный человечишка с по-обезьяньи длинными руками отбивался поленом от троих здоровенных стрельцов, а еще двое лежали на земле. Стольник остановил коня, залюбовавшись, как яро дерется огузок. Уж ясно было, что не управиться ему с озверевшими мужичищами, а все не сдавался, пощады не просил, даже удрать не пытался.

Если б Зеркалов на стрельцов не цыкнул, убили бы карлу до смерти, но царевниному слуге перечить не осмелились.

Рассмотрел Автоном урода с усмешкой. Глаза маленькие, широко расставленные. Нос репкой. Плечи широкие. В раскрытом, шумно дышащем рту торчат редкие зубы. Когда у карлы глазные яблоки под лоб закатились и брыкнулся он с коротких ножек наземь (крепко бедняге от стрельцов досталось), стольник не побрезговал человечка через холку перекинуть, к себе на двор отвез.

Несло от Яшки, как от помойной ямы. Прежде чем вызвать лекаря, Зеркалов велел битого водой окатить, чтоб вонищи в дому не было. Так Яха от воды подскочил, словно его смолой ошпарили, и давай встряхиваться, как собака. То-то стольнику смеху было! Это уж он потом сведал, что Срамной (или Срамнов, по-всякому звали) мытья не признает, в бане отродясь не был. Самое большее – тряпку слегка намочит, протрется, вот и все мытье.

И с тех пор стал карла Зеркалову, как верный пёс. Потому что допрежь того, во всю свою горькую жизнишку, ни от кого заботы и защиты не видывал. Сам добровольно в холопы к Автоному записался. На что ему воля?

Жил Срамной у стольника на подворье, в малой клетушке. А из Тайного приказа Автоном Львович забирать Яху не стал.