Девятный Спас   ::   Брусникин Анатолий

* * *



Было б истинное чудо Господне, вроде прохождения евреев сквозь Чермное море, если бы тяжелая телега перенеслась на ту сторону по шаткому, дырявому настилу. Илейка был уверен, что неповоротливые кони беспременно оступятся, но кони-то как раз не подвели – вынеслись, милые, по досочкам, будто по проезжему тракту.

«Спаслися!» – промелькнуло в голове у возницы. Ох, преждевременно.

Лошади проскочили, передние колеса тоже сподобились, а вот задние… Сорвались с досок в пролом. Затрещало дерево, разверзлась дыра. Повозку накренило, тяжелый груз потащил назад всю упряжку. Тщетно ржали и упирались копытами кони. И животных, и телегу, и сидевших в ней людей утянуло в прореху, где шипел и бурлил поток, изливаясь из пруда в реку.

Лопнули канаты, посыпались бочонки. Стукались об ось, оставшуюся от мельничного колеса, и все легли за верхний рубеж перепада, на глубину. Один бочонок лениво, словно нехотя, коснулся дубовым краем Илейкиного виска. Много ль мальчишке надо? Не пикнул, бултыхнулся вниз, в реку, и камнем на дно.

Вверх тормашками, с визгом полетела княгиня. Раздувшееся платье на миг вынесло ее на поверхность, но поток крутанул несчастную, плеснул водой в разинутый рот: на, подавись – и проглотил, не отдал.

Лишь цепкий, как кошка, и легкий, как блоха, Алёшка не сгинул – уцепился руками за рваный край пролома, повис. Кое-как дотянулся ногами до скользкого колесничного бревна, малость укрепился. По коленям била падающая сверху вода, норовила уволочь в реку, но парнишка держался.

Вдруг видит – висит что-то на обломанной доске, качается. Короб не короб, сундук не сундук.