JК
Девятный Спас :: Брусникин Анатолий
Страница: 66 из 119Отправится туда, куда уж угодил Ильша, царствие ему Христово…
– Что за сатанята? Откуда взялися? – Разбойник, наконец, перестал грязнословить. – А, не о том теперь голову ломать надо… – Дальше он заговорил смутно, для Алёшки непонятно. – Время, время! Не до жиру, быть бы живу… Вот что, Яха. В Троицу я поскачу, хоть бы и с пустыми руками. Не я один такой, авось голову не снимут… – Голос стал тверже. – Ништо, поглядим еще! С зятьком и сестрицею после разберёмся. Коли ныне грозу пронесёт, может, всё ещё и к лучшему обернётся. А ты домой мчи. Самое дорогое тебе доверяю, сына. В деревню его вези, жди от меня вести.
– Сделаю, Боярин. А как будешь за казну-икону ответ держать?
– Перед кем? Перед Сонькой? Ей теперь всё едино пропадать. Зубы сцепит, ничего Нарышкиным не отдаст. Рада будет, что шиш им, а не Спас с червонцами. А ещё и про дитё своё подумает. Стоит ли меня наветом гневить? Нет, Соньки мне бояться нечего… Ладно, не твоего ума дело. Жги в Москву, а я вдоль берега, к Троицкой дороге.
Забряцала сбруя, – это они коней разворачивали. Ещё немножко, и спасение!
– Вот что! – громко позвал Боярин. – Если сына без меня крестить, не Софронием – Петром. Понял?
Наконец-то ускакали, слава Те, Заступница.
Долго, с трудом Алёшка выбирался наверх, искряхтелся весь.
Вытянул из люльки младенца, который, невинная душа, оказывается, сладко спал.
Ушёл с плотины попович ещё не скоро. Хоть и близко было до страшного колдовского дома, но Лёшка в ту сторону и не смотрел.
– Что за сатанята? Откуда взялися? – Разбойник, наконец, перестал грязнословить. – А, не о том теперь голову ломать надо… – Дальше он заговорил смутно, для Алёшки непонятно. – Время, время! Не до жиру, быть бы живу… Вот что, Яха. В Троицу я поскачу, хоть бы и с пустыми руками. Не я один такой, авось голову не снимут… – Голос стал тверже. – Ништо, поглядим еще! С зятьком и сестрицею после разберёмся. Коли ныне грозу пронесёт, может, всё ещё и к лучшему обернётся. А ты домой мчи. Самое дорогое тебе доверяю, сына. В деревню его вези, жди от меня вести.
– Сделаю, Боярин. А как будешь за казну-икону ответ держать?
– Перед кем? Перед Сонькой? Ей теперь всё едино пропадать. Зубы сцепит, ничего Нарышкиным не отдаст. Рада будет, что шиш им, а не Спас с червонцами. А ещё и про дитё своё подумает. Стоит ли меня наветом гневить? Нет, Соньки мне бояться нечего… Ладно, не твоего ума дело. Жги в Москву, а я вдоль берега, к Троицкой дороге.
Забряцала сбруя, – это они коней разворачивали. Ещё немножко, и спасение!
– Вот что! – громко позвал Боярин. – Если сына без меня крестить, не Софронием – Петром. Понял?
Наконец-то ускакали, слава Те, Заступница.
Долго, с трудом Алёшка выбирался наверх, искряхтелся весь.
Вытянул из люльки младенца, который, невинная душа, оказывается, сладко спал.
Ушёл с плотины попович ещё не скоро. Хоть и близко было до страшного колдовского дома, но Лёшка в ту сторону и не смотрел.