Испанка   ::   дю Террайль Понсон

— Но, — сказал он наконец, — герцог не знает, что мне известна его тайна, и если вы будете благоразумны, я буду молчать. Но если, напротив, вам вздумается разболтать историю о цыганке, если вы будете иметь глупость воображать, что я хотел убить своего брата, — в таком случае, милая Концепчьона, я обнаружу все и кончу тем, что всажу кинжал в сердце герцога.

Затем он нахально поцеловал меня и вышел из комнаты.

Спустя два месяца доном Педро овладела общая слабость и смертельная тоска; затем, проснувшись однажды утром, он заметил, что губы его распухли и посинели.

Призванный доктор после долгих расспросов больного сказал, что это сильная лихорадка, но, отведя отца моего в сторону, он шепнул:

— Этот молодой человек погиб: он одержим страшною болезнью, которая в средние века известна была под названием моровой проказы.

Отец мой и доктор терялись в догадках, где дон Педро мог заразиться этой болезнью: но, вспомнив о тех троих, которые надели на него липкий мешок, они решили, что он сделался жертвой страшного преступления.

Доктор предписал больному морской воздух, и несчастного дона Педро отправили в Кадис в сопровождении двух врачей.

Перед своим отъездом он пожелал остаться наедине с моим отцом и доном Хозе.

— Концепчьона была моей невестой, — проговорил он, — в то время, когда у меня было человеческое лицо; теперь же, отвратительно обезображенный, я молю Бога лишь об ускорении моей смерти.