Катрин Блюм   ::   Дюма Александр

Стараясь держаться посередине дорожки, — наверное, больше по привычке, чем чтобы избежать росы, от которой он и так был весь мокрый, как от дождя, размеренным шагом, обычным для людей, привыкшим к большим расстояниям, он приблизился со стороны просеки Ушар к Новому дому по дороге в Суассон.

Он был одет в форму лесничего, то есть в голубую куртку, на воротнике которой были вышиты серебряные дубовые листья, форменную фуражку с такими же листьями, брюки с бархатным кантом и кожаные гетры с медными пряжками.

Одной рукой он придерживал ружье, которое нес на плече, в другой держал поводок, на котором вел собаку. Дойдя до конца просеки и подойдя к дому, он увидел, что дверь и окна закрыты. Все еще спали в доме Ватрен.

— Ну и, ну! — прошептал молодой человек. — Как все тихо в доме дядюшки Гийома! Дядюшку и матушку я еще понимаю, но влюбленный Бернар! Разве влюбленный может спать?

И, пройдя по дорожке, он подошел к дому с явным намерением нарушить сон его обитателей.

На шум его шагов обе собаки выскочили из своей будки, готовые залаять и на человека, и на его собаку; но, без сомнения, узнали в них своих друзей, так как, широко раскрыв пасть, они не залаяли, а лишь сладко зевнули, радостно виляя хвостами по мере того, как вновь прибывшие приближались к ним. Хотя молодой человек и собака не принадлежали непосредственно к обитателям дома, они отнюдь не казались здесь чужими.

Когда они подошли к порогу дома, то ищейка принялась играть с двумя таксами, в то время как молодой человек, поставив приклад ружья на землю, принялся стучать в дверь. На его первый стук никто не отозвался.