Кио ку мицу! Совершенно секретно - при опасности сжечь!   ::   Корольков Юрий Михайлович

Надо было видеть, как засияли глаза больного, когда Рихард сказал ему об этом.

— Спасибо! Спасибо, Рихард! — взволнованно говорил он. — Признаться, я боялся, что меня не пустят в Россию, и там были бы правый. А теперь… теперь я поеду на Цну. Вы знаете Цну — реку на Тамбовщине? Такая светлая, чистая вода… Буду лежать целыми днями на горячем песке в зарослях тальника… И мать принесет холодного молока в кувшине!…

Но вдруг Мишин закашлялся, достал из-под подушки носовой платок — на нем заалело пятнышко крови.

— Опять кровь, — на мгновение помрачнев, сказал он. — Но это ничего!… Теперь ничего!… Ты знаешь, Рихард, иногда мне кажется, что это не туберкулез, а ностальгия. Тяжелая форма — ничего нет тяжелее жить изгнанником. Когда я смогу поехать?

Решили, что Мишин отправится сразу же, как только ему станет лучше. За больным ухаживала Агнесс Смедли, она тоже недавно вернулась из Цзянси, побывала в горах Цзинганшаня в частях Красной армии. Приехала полная впечатлений. Иногда появлялась Луиза, но ненадолго, а Смедли даже приспособила для работы подоконник, на котором разложила свои блокноты, записи, газетные статьи. Она писала в то время, когда Константин спал или лежал со счастливым лицом, предаваясь мечтаниям о горячих золотых песках, о спокойной далекой Цне с ее прозрачными омутками и прохладной, как в сказках, живой водой…

Но скитальцу Мишину, заброшенному бурей событий далеко от родных краев, не довелось увидеть снова берегов Цны.