Конунг. Изгои   ::   Холт Коре

Преподобный Эдмунд молчит.

— Хуже другое, — продолжает конунг, — хуже то, что ты, благословляя нас, воспользовался именем Гаута, чтобы нашей с ним дружбой усыпить наше недоверие к тебе. Но знай, нынче ночью Гаут пришел к Эйнару Мудрому, моему толкователю снов, и предостерег нас против той тропы. Ты вовсе не друг Гаута, и я сомневаюсь, что когда-нибудь ты будешь читать молитвы над его телом. Уж скорее он над твоим.

Преподобный Эдмунд сглотнул слюну:

— Ты считаешь меня плохим человеком, государь, но вспомни, что и твое поведение небезупречно. Разве ты, священник, не убивал своих врагов, не прибегал к хитрости, когда тебе это было выгодно и не упивался людской хвалой, если твоя хитрость приносила плоды?

Для священника, имеющего жалкий клочок земли, залатанную рясу и двух сыновей, не очень твердого в молитве и часто смертельно усталого от работы с рассвета и до заката, ты — нарушитель мира, и я хотел бы видеть тебя мертвым. Я знаю, что конунг Магнус ничем не лучше тебя. Но пока ты не пришел, у нас тут был мир. Теперь его у нас нет.

— Я не отказываю человеку, который хочет что-то сказать, — говорит конунг. — Сегодня ты честнее, чем был вчера, и это хорошо: каждый человек должен предстать перед Господом со словами правды на устах. С моим приходом придет мир, преподобный отец. Но ты его уже не застанешь.

— Значит, нас с тобой ждет общая судьба, государь!

Мы связали преподобного Эдмунда и его сыновей одной веревкой.