JК
Мадам де Шамбле :: Дюма Александр
Страница: 45 из 537 — Восемь компотниц с компотом. — Восемь тарелок с вареньем и четыре сорта сыра в качестве добавочного блюда, к которому подаются портер, светлое английское, а также шотландское пиво для гостей, предпочитающих эти напитки.
Вина
Люнелъское в соломенной оплетке (подается с супом).
Красное меркюрейское года кометы (подается с последующими блюдами и с закусками).
Охлажденное неигристое аи от Моэ (подается после закусок).
Романе-конти (подается к жаркому).
Шато-лаффит 1825 года (подается с легкими блюдами).
Сухое пахарете, кипрская мальвазия, альбано и лакрима-кристи (подаются с десертом).
После кофе подаются тростниковая водка от Тора, абсент с сахаром и сушеные фрукты от г-жи Амфу».
Закончив читать свой мудреный гастрономический перечень, Альфред вздохнул с облегчением.
— Ну, дружок, что скажешь о моем меню? — осведомился он.
— Я в восторге!
— Как мокрый пес, когда вода его слепит, — не так ли?
— Что ты сказал?
— Ничего, процитировал Гюго. Временами я выражаю свой протест этому захолустью посредством парижских воспоминаний, но только шепотом. Черт побери! Если бы я негодовал громко, это повредило бы моей карьере. А теперь скажи, как ты находишь Рёйи?
— Прелестный уголок, любезный друг.
— Именно здесь я поселюсь, удалившись от дел, после того как стану депутатом, министром, буду осужден на вечную каторгу, а затем помилован, — другими словами, когда моя карьера завершится.
Вина
Люнелъское в соломенной оплетке (подается с супом).
Красное меркюрейское года кометы (подается с последующими блюдами и с закусками).
Охлажденное неигристое аи от Моэ (подается после закусок).
Романе-конти (подается к жаркому).
Шато-лаффит 1825 года (подается с легкими блюдами).
Сухое пахарете, кипрская мальвазия, альбано и лакрима-кристи (подаются с десертом).
После кофе подаются тростниковая водка от Тора, абсент с сахаром и сушеные фрукты от г-жи Амфу».
Закончив читать свой мудреный гастрономический перечень, Альфред вздохнул с облегчением.
— Ну, дружок, что скажешь о моем меню? — осведомился он.
— Я в восторге!
— Как мокрый пес, когда вода его слепит, — не так ли?
— Что ты сказал?
— Ничего, процитировал Гюго. Временами я выражаю свой протест этому захолустью посредством парижских воспоминаний, но только шепотом. Черт побери! Если бы я негодовал громко, это повредило бы моей карьере. А теперь скажи, как ты находишь Рёйи?
— Прелестный уголок, любезный друг.
— Именно здесь я поселюсь, удалившись от дел, после того как стану депутатом, министром, буду осужден на вечную каторгу, а затем помилован, — другими словами, когда моя карьера завершится.