JК
Меч мертвых :: Семенова Мария Васильевна
Страница: 89 из 105Сувору еще пришлось труда положить, чтобы приучить его нагибаться через подветренный борт. А то уж вовсе позор.
Вот и теперь Твердислав Радонежич, нарочитый посол, с серым лицом кое-как пробрался вдоль ближайшей скамьи, высунул голову между щитами на припадавшем к воде левом борту — и судорога стиснула тело.
Когда он отдышался и вытер со лба пот, прижимаясь спиной к бортовым доскам и чувствуя, как заново начинает нехорошо напрягаться внутри, Харальд сказал ему:
— Я знаю и таких, кто привыкал к морю, ярл.
Он проговорил это на ломаном варяжском наречии, которое Твердята более-менее понимал. Слова пролетели мимо ушей: у Пенька не было сил даже обозлиться, что кто-то заметил его слабость да еще и принялся о ней рассуждать. Боярин тщетно искал вдали хоть что-нибудь неподвижное, за что бы уцепиться глазами. Берег то возникал узенькой полоской на горизонте, то вновь пропадал.
— Люди поступают по-разному, — невозмутимо продолжал Харалъд. — Иные берут в рот камешек и катают его за щекой. Он вращается и отнимает вращение у того, что ты видишь перед собой…
Мысль о том, чтобы положить что-нибудь в рот, вызвала у боярина еще один приступ рвоты.
— Я был на причале, когда мы встречали тебя в Роскильде, и ты совсем не показался мне замученным морем, — сказал сын Лодброка.
— Там фиорд… там совсем не было волн, — прохрипел в ответ Твердислав.
— Ошибаешься, — покачал головой Харальд. — Были.
Вот и теперь Твердислав Радонежич, нарочитый посол, с серым лицом кое-как пробрался вдоль ближайшей скамьи, высунул голову между щитами на припадавшем к воде левом борту — и судорога стиснула тело.
Когда он отдышался и вытер со лба пот, прижимаясь спиной к бортовым доскам и чувствуя, как заново начинает нехорошо напрягаться внутри, Харальд сказал ему:
— Я знаю и таких, кто привыкал к морю, ярл.
Он проговорил это на ломаном варяжском наречии, которое Твердята более-менее понимал. Слова пролетели мимо ушей: у Пенька не было сил даже обозлиться, что кто-то заметил его слабость да еще и принялся о ней рассуждать. Боярин тщетно искал вдали хоть что-нибудь неподвижное, за что бы уцепиться глазами. Берег то возникал узенькой полоской на горизонте, то вновь пропадал.
— Люди поступают по-разному, — невозмутимо продолжал Харалъд. — Иные берут в рот камешек и катают его за щекой. Он вращается и отнимает вращение у того, что ты видишь перед собой…
Мысль о том, чтобы положить что-нибудь в рот, вызвала у боярина еще один приступ рвоты.
— Я был на причале, когда мы встречали тебя в Роскильде, и ты совсем не показался мне замученным морем, — сказал сын Лодброка.
— Там фиорд… там совсем не было волн, — прохрипел в ответ Твердислав.
— Ошибаешься, — покачал головой Харальд. — Были.