Плащ и шпага   ::   Ашар Амеде

Она стала пристальнее наблюдать за сыном и скоро убедилась сама, что то, чего ему было довольно до сих пор, теперь уж больше его не удовлетворяет.

— Ты прав, мой старый Агриппа, — сказала она, — час настал!

Как-то вечером она решилась позвать сына. Всего одна свеча освещала молельню, в которой на самом видном месте висел портрет графа Гедеона в военном мундире, в шлеме, в кирасе, с рукой на эфесе шпаги.

— Стань тут, дитя мое, перед этим самым портретом, который на тебя смотрит, и выслушай меня внимательно.

Графиня подумала с минуту и, снова возвысив голос, продолжала:

— Как ты думаешь: с тех пор, как я осталась одна, исполнила ли я, как следовало, мой долг матери?

— Вы! О, Боже!

— Награда моя, мой милый Югэ, в этом самом твоем восклицании и твоем взгляде. Итак, если ты — мое дитя и, следовательно, мой судья, если ты думаешь, что я выполнила свой долг честно — ты должен выслушать меня со всем вниманием.

Она сделала над собой усилие одолеть свое волнение и знаком подозвала сына ближе:

— Прожив под этой крышей долгие годы, пока Господь позволил тебе запастись силой и здоровьем, мы должны теперь расстаться. Для тебя, в твои года, это просто поездка, для меня — почти разлука навеки. Я покоряюсь ей для твоего блага.

— Почему же навеки, матушка? Я не уезжаю ведь из Франции, я снова найду путь в Тестеру.

— Надеюсь, что господь дозволит мне ещё раз встретить тут тебя, но если и суждено иначе, ты все таки-иди своим путем.