Сага о королевах   ::   Хенриксен Вера

Я помню в малейших деталях день смерти королевы Астрид — плач ребенка во дворе, воробьев, клюющих сноп ржи, выставленный у амбара — какой-то древний языческий обычай, сохранившийся в Норвегии, вкус каши, которую нам подали на обед.

Я все ясно помню. Но эти воспоминания подобны волшебному стеклу, в котором переливаются странные узоры…

Я смотрю в него и вижу себя в аду.

Волна боли, волна крови обожгла мое сердце, когда я понял, что натворил. Я был готов умереть от стыда и раскаяния, у меня не было сил жить.

Через некоторое время я пришел в себя и понял, что мною руководило тщеславие.

Тщеславие подтолкнуло соблазнить Бригиту — ради обладания ее телом. Тщеславие не позволило открыться Уродцу — из-за ложной гордости. Тщеславие заставило вынести приговор королеве Астрид — чтобы показать свой ум и прозорливость.

Тщеславие подобно далеким горам. В солнечный день их снега переливаются на солнце, зовут и манят к себе. Но с наступлением ночи из ущелий выходят волки, завывает ветер, а крики стервятников холодят кровь в жилах.

Тщеславие подобно морю. Его теплые воды летом подобны цветущей долине, ласковы и нежны. И лишь в зимние штормы показывает оно свое истинное лицо, свою жестокую силу, смеется и хохочет над своими несчастными жертвами.

Какое я имел право говорить с Астрид о жажде власти, когда сам был полон тщеславия и гордыни? Какое право имел я говорить о жажде мести — я, не сумевший простить? «Не судите, да не судимы будете».