Семья Звонаревых   ::   Степанов Александр Николаевич

Маня быстро взглянула на Варю, напряжённо прислушиваясь. И вся тюрьма, тоже затаив дыхание, настороженно слушала. А песня уже набрала силу, и вот из камеры в камеру властно зазвучали слова:

Никто не даст нам избавленья Ни бог, ни царь и не герой.

Варя вскочила, кинулась к Мане, и так, обнявшись, поддерживая друг друга, они запели:

Добьёмся мы освобожденья Своею собственной рукой…

И хоть надзиратели бегали по коридорам, хлопали дверьми, кричали, песня жила. И когда она смолкла, Варя вновь ощутила в себе восторженное и радостное состояние, которое она уже испытала в то раннее морозное утро, когда с Маней шла на митинг. «Будто повидала всех, поговорила о самом сокровенном», — подумала она.

От плохой пищи и холода в тюрьме усилились болезни. Варю, как врача, начальник тюрьмы перевёл в больницу. Ей удалось выделить «палату» политических, добиться дополнительного пайка к их скудной, полуголодной норме. Но главное — удобнее стала связь с волей, с товарищами, свободнее встречаться и сообщать новости друг другу.

Так узнали они о роспуске царём Государственной думы и об её отказе подчиниться приказу царя, о новой волне стачек, о волнениях в вызванных с фронта частях.

В госпитале встретилась она и с Блохиным…

Даже в тюрьме за её тяжёлыми стенами росло ощущение назревающих бурных событий.

Однажды Варя получила письмо и передачу от мужа, письма для Ольги Борейко и Мани. О них беспокоились, их любили…

«Родная моя, ненаглядная! — читала Варя маленькую записочку.