JК
Ветер с Варяжского моря :: Дворецкая Елизавета
Страница: 170 из 573 – С ним куда ни пойдешь – расшибется или уразится [132] . Вот, горе наше! Бабка правду говорит: нам его в люльке кикимора подменила!
– Сама ты кикимора! – всхлипывая, отозвался братец.
– Да пойдем же скорее, батя голодный на берегу сидит!
Спохватившись, девочка подняла с земли свой кувшин, другой рукой сунула брату его лукошко.
– Вместе пойдем – мы тоже на вымол, – сказала ей Загляда. – Что же – батя ваш и обедать домой не ходит?
– Нет, уж дней с пять, – степенно, как взрослая, стала рассказывать девочка. За сообразительность ее прозвали Догадой, и Загляда знала, что Середа-корабельщик больше жалует дочку, чем непутевого сынка. Данное при рождении имя его давно забылось, и по вечному присловью матери «Горе ты мое!» сынишку корабельщика так и звали – Горюшко. – Тут есть один купчина новгородский, он за море хочет плыть, в тот город, где сам свейский князь живет, и на зиму там остаться, – по пути рассказывала Догада. – Перед князем-то чужим ему неохота осрамиться, а ладьи по морю ходить у него нету. Вот он и велел шнеку построить большую, новую, да торопит с работой!
За разговором они вышли на берег Волхова. Перед ними была полоса пристани, где стояли, привязанные ко вбитым в землю столбам, ладьи и лодки. Иные были вытащены на берег и чинились, вокруг других кипела работа, купеческие тиуны принимали или грузили мешки и бочонки.
Путь Загляды, Спеха и детей лежал в самый дальний конец пристани, где стояли варяжские ладьи, во множестве в конце весны пришедшие из-за моря.
– Сама ты кикимора! – всхлипывая, отозвался братец.
– Да пойдем же скорее, батя голодный на берегу сидит!
Спохватившись, девочка подняла с земли свой кувшин, другой рукой сунула брату его лукошко.
– Вместе пойдем – мы тоже на вымол, – сказала ей Загляда. – Что же – батя ваш и обедать домой не ходит?
– Нет, уж дней с пять, – степенно, как взрослая, стала рассказывать девочка. За сообразительность ее прозвали Догадой, и Загляда знала, что Середа-корабельщик больше жалует дочку, чем непутевого сынка. Данное при рождении имя его давно забылось, и по вечному присловью матери «Горе ты мое!» сынишку корабельщика так и звали – Горюшко. – Тут есть один купчина новгородский, он за море хочет плыть, в тот город, где сам свейский князь живет, и на зиму там остаться, – по пути рассказывала Догада. – Перед князем-то чужим ему неохота осрамиться, а ладьи по морю ходить у него нету. Вот он и велел шнеку построить большую, новую, да торопит с работой!
За разговором они вышли на берег Волхова. Перед ними была полоса пристани, где стояли, привязанные ко вбитым в землю столбам, ладьи и лодки. Иные были вытащены на берег и чинились, вокруг других кипела работа, купеческие тиуны принимали или грузили мешки и бочонки.
Путь Загляды, Спеха и детей лежал в самый дальний конец пристани, где стояли варяжские ладьи, во множестве в конце весны пришедшие из-за моря.